K-POP Secret Santa: Возвращаясь

[Бинш]

Название: Возвращаясь
Пейринг: GTOP
Жанр: daily life, pre-slash
Рейтинг: G
Примечание: Спасибо за помощь А.
Написано на заявку  No_Trespassing для K-POP Secret Santa

— Если подумать, — говорит Сынри, в очередной раз пиная колесо машины и получая укоризненный взгляд от водителя в ответ, — я вообще не вижу смысла здесь находиться. Мы его все равно увидим вечером. У меня есть дела.

В жалобе не хватает чувства, как и в пяти предыдущих. У них у всех есть дела, хочется сказать Чиёну, но они все здесь. За углом Сынри ждет автомобиль Mnet, у Дэсона репетиция, а Ёнбэ в разгаре планирования соло концерта. Чиён в третий раз переносит запись девочкам, и к вечеру у него в голосовой почте будет очередное поучительное сообщение от Хынсока. Хотя может он тоже достаточно скучает, чтобы понять.

Чиён закуривает пятую сигарету подряд и ловит на себе укоризненный взгляд одной из фанаток. «Чтобы быть продюсером, имидж не так уж и важен, — говорит Тедди, затягиваясь косяком посреди студии, хотя в воздухе уже настолько накурено, что достаточно просто вдохнуть. Он передает косяк Чиёну, и хлопает того по плечу. — Но на публике лучше такого не делать, — добавляет Хынсок притворно-поучительным тоном, и нетерпеливо шевелит пальцами у него перед лицом, — Парень, не спи, передавай дальше».

Сынхён возвращается из армии — активная служба, 18 месяцев и ни одного увольнения — факт, который поднимался в прессе каждый раз, когда очередного айдола ловили на манипуляциях с армией и отгулами. Чиён считает, что эта последняя попытка доказать отцу, что он может им гордиться очень глупая, но Сынхён об этом не узнает.

Фанатки замечают его первым — он у ворот, прощается с офицерами, и они улыбаются и хлопают Сынхёна по плечу. Тот худее, чем Чиён его помнит, но странно шире в плечах. Его макушка возвышается над головами фанаток как поплавок. За спиной свистит Ёнбэ и Сынри смеется и кричит «Эй, Сынхён хён, мы здесь!», как будто Сынхён не смотрит прямо на них, улыбаясь так, что это отражается в глазах. Он перехватывает взгляд Чиёна, и тот поднимает глаза к небу, вкладывая в это «И нам почти тридцать», и «Почему я с этими идиотами», и «Я скучал». Сынхён будто бы понимает все это, и немного больше, потому что он улыбается еще шире.
Он идет сквозь толпу, и фанатки расступаются перед ним как вода. Его руки заняты пакетами с подарками, и один из них ударяет Чиёна по спине, когда Сынхён старается сгрести их всех в одно большое объятие.

— Хорошо, что никто не подарил тебе топор, — говорит Чиён в пустоту между их склоненными головами. Сынхён дышит неровно, и Чиён чувствует, как твердо прижимается под лопаткой крепко сжатый кулак. — С возвращением.

* * *

Все приветственные вечеринки одинаковые. Чиён помнит свою, плавно перетекающую в прощальную вечеринку Сынхёна. «Вы как конвейер, — смеется Тедди, обхватывая их за плечи со спины. — Так я привыкну, что у меня в студии не всегда болтается толпа народу».
— У тебя будет болтаться толпа, даже если мы в полном составе уволимся, — замечает Чиён. — Кстати, а тебе не пора на пенсию?
Тедди двигает его кулаком в живот, и мстительно замечает «А пресс так и не накачал» прежде чем уйти к бару за очередным редбулом с водкой. Гостей много — слишком много, чтобы успеть переговорить с каждым, поэтому всю неделю после возвращения Чиён потратит на восстановление контактов и личные встречи. Но сейчас вокруг него просто люди, которые рады его видеть, их лица смазаны в бесконечное море улыбок, и Чиён улыбается тоже.
Он немного ненавидит Сынхёна за то, что не может радоваться полностью.

— Это была самая тупая идея, до которой ты мог бы додуматься — говорит он, падая на диван между Сынхёном и Сынри, и последний испаряется со скоростью человека, безупречно чувствующего, когда пахнет жаренным. — Следующий призыв через полгода, почему ты не хочешь подождать?
— Я немного устал, — говорит Сынхён, и Чиён смеется.
— Армия далека от курорта, если ты вдруг не знал.
— Я буду скучать по вас, — говорит Сынхён без паузы, и Чиёну хочется сказать «Останься», но он просто прижимается к его щеке сухими, обветренными губами, и говорит «Мы тоже».
Сынхо смеется у него за спиной и говорит, что армия определенно делает людей отчаянными

* * *

Чиён дает Сынхёну неделю на то, чтобы разобраться с делами, но к концу подходит вторая, а он ни разу не появился в студии, и Чиён звонит ему с подготовленной речью о лени и пропавшем творческом потенциале.
Сынхён не отвечает, и Чиён жалуется на это Хынсоку, когда тот заходит к нему студию вечером.
Хынсок смотрит на него, удивление во взгляде плавно перетекает в жалость, и говорит, аккуратно подбирая слова:
— Он уехал, Чиён. Еще на прошлой неделе.

Чиён звонит остальным, чтобы убедится, что он не единственный, кто не знал, хотя это не приносит ему даже малейшего облегчения. Сестра Сынхёна, которой он звонит в Нью-Йорк (с запозданием панически просчитывая временную разницу), сообщает ему, что тот «находится непонятно где, Чиён, так что если ты до него дозвонишься, скажи ему, чтобы он прекратил маяться дурью».

Чиён бросает попытки дозвониться на третий дней. На четвертый Сынхён звонит сам.

— Я купил тебе юбку, — заявляет он вместо приветствия, и Чиён фыркает в трубку, не в силах сдержаться.
— Ты слишком долго был в армии, это уже давно вышло из моды.
— Будешь носить её в студию.
— Где ты?

Сынхён молчит несколько секунд, в трубке слышно шумный город на фоне, и язык, который Чиён не может разобрать.

— Был в Париже, — отвечает Сынхён, наконец. — Всегда хотел приехать туда на Недели моды.
— Она закончились месяц назад, Сынхён.
— Я все равно купил тебе юбку с последней коллекции Бальма.
— Для человека без стабильного дохода это было крайне неразумно.

Юбка приходит на адрес студии через неделю, и это самый уродливый предмет одежды, который Чиён видел за последние годы. Он натягивает её на шею как пончо, и расхаживает так по офису целый день.
Посылка отправлена с отеля в маленьком городке на окраине Мексики, но когда Чиён звонит туда, ему говорят, что Сынхён съехал несколько дней назад.

— Как Мексика? — спрашивает Чиён на следующий раз и Сынхён смеется.
— Как юбка?
— Нашей уборщице очень понравилось.
— Она не знает, что это Бальма.
— Значит, она любит её не за бренд.

Разговоры лишены какого-либо смысла, и иногда Чиён говорит себе, что в следующий раз он не возьмет трубку, но каждый раз берет. Сынхён звонит редко, раз в неделю-две. Через месяц Чиён печатает карту мира, и отмечает там перелеты Сынхёна. Карта выглядит как путаница линий без какой-либо системы, и Чиён выбрасывает её на следующий день.

У Сынхёна нет никакого чувства времени, он звонит в шесть утра, когда Чиён только возвращается со студии, и в 10 вечера, когда идет, он звонит, когда Чиён спит, и тогда он просыпается и слушает бесконечно длинные голосовые сообщения, которые Сынхён наговаривает как аудио дневник.

— Ты ел? — спрашивает Чиён, протягивая поднос работнице кафе, — Я как раз собираюсь обедать.
Девушка новенькая, поэтому смотрит на него, не отрываясь, руки дрожат, наставляя ему на поднос тарелки. Чиён нетерпеливо перехватывает телефон между ухом и плечом и наливает себе суп сам.

— Я только что позавтракал. В Ирландии такие завтраки, что их можно принять за ужин.
— Ты в Ирландии?
— Был неделю назад.

Иногда Чиёну кажется, что Сынхён врет. Что он сидит в каком-то небольшом пансионе, вроде того, что держат его родители, и развлекает себя подобным извращенным способом. То, что это имело бы больше смысла, чем все происходящее, пугает его.

* * *

— У Ёнбэ заключительный концерт в Сеуле в эту пятницу. Ты упускаешь шанс трогательного воссоединения.
— Ему уже давно не нужно размахивать нашим именем чтобы забить арены.
— Это что-то вроде дани корням, Сынхён. Вроде того, как я позвал вас на свой первый концерт.
— А вот тебе тогда нужно было.
— Нет, и ты знаешь это.
— Да, знаю.

В его втором соло концерте не было выхода с BIGBANG, но когда они его обнимали, только что вернувшегося со сцены, растрёпанного и переполненного энергией, он жалел об этом

— Его билеты раскупили месяц назад. Он просто хочет отдать дань корням. Мы хотели спеть Haru Haru.
— Глупая идея, — говорит Сынхён. — Это твоя «вот зачем мне нужен BIGBANG» песня.
Чиён молчит, потому что это правда, и неправда одновременно. Это их песня, их всех. Но его чуть больше.
— Ёнбэ немного обижен по-моему. Ты пропустил его соло.
— Я видел прошлый концерт в Японии, вряд ли что-то поменяется. Выбросите японские треки и вынесете торт?
Концерт в Японии был неделю назад, и они все были в зале. Чиён ненавидит Сынхёна немного больше чем обычно в этот момент.

Они выносят торт с поздравлениями о завершении тура, в Ёнбэ так много энергии что он не может стоять на месте ни секунды, хлопает их по плечам, обнимает, тело мокрое от пота. Он прижимает ладонью микрофон ко рту и выводит первые ноты припева Haru Haru. Зал подхватывает моментально, и Чиён, сидя на краю сцены, чувствует себя гордо и опустошенно одновременно.

Он делает фото — Ёнбэ, Дэсон и Сынри на фоне торта и поющего зала с желтыми огоньками. «Вот что ты пропустил» пишет он и отправляет Сынхёну.

* * *

— Иногда я даже не знаю в какой стране нахожусь, — говорит Сынхён. Его голос неуверенный и тихий. — Как будто мы снова в турне, я живу в аэропортах и отелях, в непрекращающемся гуле чужого языка.
«Возвращайся», — хочется сказать Чиёну. «Возвращайся, это было плохой идеей с самого начала». Но это не то решение, которое он может принять за Сынхёна.
Поэтому он молчит.

* * *

Ярлыки на папки с материалами артистов YG до сих пор принято выносить на рабочий стол. Чиёну каждый раз смешно, когда он открывает свою. Когда у него появилась своя студия, он забрал туда все материалы BIGBANG и сольные проекты.

Прошло три месяца с отъезда Сынхёна, и два года с тех пор как кто-то трогал его файлы, поэтому Чиён делает это вместо него. Он знает, что Сынхён разрешил бы, но это все равно кажется немного непристойным.
Он выбирает первый трек, у которого знакомое ему название, и есть файл с текстом и работает над ним. Песня старая, что-то из того периода, когда Сынхён бесконечно увлекался Джемсом Блантом, и Чиён совсем не знает, с какой стороны подступиться к треку.
Он звонит Кушу и Тедди, с которыми они работали тогда, и Табло, потому что иногда у них с Сынхёном получалось найти общий язык в текстах. В три ночи Тедди звонит Хынсоку и просит «спустить свою задницу вниз», и они все хихикают как первоклассницы, прижимая ладони ко рту.
Чиён видит, что Хынсоку нравится, что-то в характерном кивании головы, идеально изученном за годы совместной работы.
— Пусть кто-то сейчас начинает сверху для демо версии, я хочу послушать еще раз попозже. И жду вас двоих через неделю у себя с чистым треком.
— Нас четверо, — говорит Табло, и Тедди фыркает «Молодец, Стенфорд» в полголоса.
— Тебя и Сынхёна, — говорит Хынсок, смотря на Чиёна в упор.

Чиён отправляет демо трек на пять адресов. Хынсоку, потому что он попросил. Кушу и Тедди, чтобы те еще раз подумали над битом с 1:42. Табло, потому что он хотел услышать слова.
И Сынхёну, потому что это его песня, в конце концов.

«Это моё „возвращайся“, — думает Чиён. — По-другому я не смогу».

Сынхён отвечает через неделю, короткой смской в шесть слов.

«В среду в Инчоне на 5»

* * *
Чиён звонит им всем, хотя до последнего сомневается в том, хочет он этого или нет, хотя они имеют на это такое же право, как и он. От которого каждый из них отказывается
— Мне не нравится эта традиция, — говорит ему Сынри идеально отрепетированным «Я вас не одобряю» тоном. — Передашь ему, что я встречусь с ним через неделю, если у него хватит сил продержаться в одной стране так долго.
— Ауч, ниже пояса, — замечает Чиён.
— Когда встретишь его, сделай так, чтобы он не был фигуральным. Мне нужно идти.
Может, Чиён уже давно не лидер BIGBANG, и Сынри не так восхищен им как раньше, чтобы его можно было читать как открытую книгу, но старые привычки никогда не умирают.
Поэтому когда перед тем, как положить трубку, Чиён слышит далекое «Если справимся до шести, я угощаю всех», он смеется.

— Парень, ты же знаешь, что они будут здесь, — замечает Тедди с дивана за его спиной, и Чиён вздрагивает, давно забыв о том, что в студии был еще кто-то. — Босс даже купил ему медведя. Если его не удержат медведи, тогда случай безнадежный.
— По-моему он начал собирать что-то другое. Может быть, винтовки.
— Хынсок не переживет такого пересечения интересов.

Чиён сидит в студии до последнего, гоняя туда-сюда один и тот же кусок трека, который он признал паршивым еще неделю назад. «Какого черта ты вообще делаешь это в моей студии», — ворчит Тедди и идет за кофе только чтобы убраться от Чиёна подальше.
— Когда я вернусь, ты должен будешь быть на пути в Инчон, парень, — многозначительно замечает он, придерживая дверь.
— Мне почти тридцать, — бурчит Чиён, и слышит, как Тедди орёт из коридора «Все равно младше меня!»

Чиён берет одну из корпоративных машин — маленьких и неприметных, хотя это все лишние предосторожности.

— Мне тридцать, мой последний альбом был 2 года назад и быть продюсером не приносит фанаток.
— Зато приносит деньги, парень.

Он даже не знает, откуда Сынхён прилетает. Последний раз он звонил из Италии, но это было 2 недели назад, и он может быть в любом конце Земли с равной вероятностью.
Ему всегда хотелось встретить кого-то в аэропорту, держа в руках табличку с именем, но даже сейчас это равносильно самоубийству, поэтому он просто паркуется недалеко от входа, и ждет снаружи, прислонившись спиной к теплому боку автомобиля, комкая сигарету в пальцах, пока бумага не рвется.
Воздух прохладный, но почему-то чистый, и Чиён понимает, что он снова может полюбить аэропорты, как любил в далеком 2006-ом, до бесконечных туров и непроходимой усталости, которая начисто удалила из них все романтичное.

Сынхён появляется в семь, вечно открытые двери аэропорта замыкаются за его высокой фигурой на секунду, и Чиён видит в этом что-то символическое.
Сынхён замечает его как-то сразу, поворачиваясь резко, как Терминатор. Чиёну хочется найти какие-то изменения, чтобы сказать что-то незначимое в начале разговора. Вроде — ты похудел, волосы стали длиннее, загара больше.
Но он болезненно такой же, поэтому первое, что ему говорит Чиён, это «А ты совсем не изменился, так что какой смысл было мотаться так далеко» и мысленно дает себе по голове в ту же секунду.
Сынхён смеется, тем особенным низким смехом, который будто бурлит в горле, и обхватывает Чиёна за предплечье, прямо под вышивкой BIGBANG.
— Да ты просто мастер конспирации, — говорит он, и Чиён кутается глубже в огромную курточку, которая осталась у него после их мирового тура.
— Я фанбой. Ты без вещей?
Сынхён стучит себя по груди, и Чиён закатывает глаза, мягко подталкивая его в сторону пассажирского сидения. Сынхён заполняет все пространство автомобиля, его так много что Чиёну становится иррационально страшно. Он перебирает пальцами кнопки музыкального центра, и с секундным опозданием вспоминает, что взял с собой в дорогу последний альбом его девочек.
— Мне не нравится их третий трек, — говорит Сынхён. — Он звучит так, будто ты его собрал из четырёх.
— Так и было, — говорит Чиён машинально.

Сынхён лезет в сумку и достает толстый потертый блокнот.
— Несмотря на это я все равно хочу, чтобы ты потом посмотрел это, — говорит он, бросая его Чиёну на колени. — Мне нужна твоя помощь с восьмым треком. Как думаешь, я могу заполучить Дэсона в припев, или он уже слишком...

Чиён прижимается к его губам на середине слова, коробка передач больно давит в живот. Губы у него такие же, как он помнит — обветренные и сухие, как два года назад, как всегда.
Сынхён склоняет голову в свои неловкие 45 градусов и Чиён улыбается, отклоняясь.

— Поехали домой, тебя все ждут. Хынсок купил тебе медведя.
— Я решил коллекционировать винтовки, — заморожено отвечает Сынхён и Чиён смеется, как ненормальный.

По дороге домой Сынхён осторожно обхватывает его за плечо, тепло распространяется от его руки как от радиатора. На коленях лежит тяжелый блокнот и Чиён знает, что Сынхён собирается задержаться больше чем на неделю.

@темы: character: g-dragon, character: t.o.p, fandom: bigbang